Василь Быков - Одна ночь - текст песни, слова, перевод, видео

radiomayak.ru/shows/episode/id/1496542/

lib.ru/PROZA/BYKOW/onenight.txt

29:23

- Зараза! - сказал Иван, озабоченно посмотрев в потолок. - Силёнки маловато.

- Я, я, - тихо отозвался немец. Он также с сожалением оглядел потолок и неожиданно для Ивана произнес: - Мале силы.

Иван повёл запылёнными бровями, удивлённо посмотрел на немца - понимает, чёрт!

- Что, форштей по-русски?

- Мале, мале, - сказал немец и улыбнулся. - Русска фрау... гражданка мале-мале училь.

- Гляди ты! Вот так фокус!

32:49

- Арбайт надо, - кивнул он головой в самый мрачный угол, заваленный кирпичным хламом. - Арбайт... Мнега арбайт.

- Арбайт, конечно... А ты кто? Рабочий или это... бауэр? - спросил Волока.

- Я, я, - поняв вопрос, радостно откликнулся немец. - Арбайт! Как ето русски?.. Тышлер.

Не припомнив нужного русского слова, он обеими руками сделал такое движение, будто строгал доску, и Волока удивился.

- Столяр?

- Я, я, - подтвердил немец.

- Вот так фокус! И я тоже столяр! Я - столяр! - тыча себе пальцем в грудь, крикнул Иван, будто громко сказанные слова можно было лучше понять.

И всё же немец, видно, понял, коротко улыбнулся сквозь дым и экономно дососал цигарку.

- Их хауз дом арбайт. Мнего, мнего хауз, - говорил он, делая какие-то движения в воздухе.

- И я это, хаузы строил, - сказал Иван и, показывая, положил ладонь на ладонь. - Срубы ставил. Русский угол. И немецкий рубили. Знаю...

- Гут, гут, - довольно закивал головой немец.

- Всё знаю, да. Это еще ригель, рейсмус, наверно, ваши названия?

- Я, я. Ригель, рейсмус, - как эхо повторил немец знакомые слова. Потом он задумался и, выждав, пока Иван докурит цигарку, встал. - Надо иди! - подняв вверх палец, сказал он.

Иван тоже поднялся, взял в руки автомат, недоумевающе посмотрел на него, не зная, куда пристроить оружие, и, подумав, закинул его за спину.

Немец взобрался на самый верх завала, съёжился там в темноте и начал бросать вниз обломки. Во всём его облике Иван не видел теперь ни тени былой враждебности, немец был прост, деятелен, по каким-то неуловимым признакам в нём чувствовался открытый, незлой человек, и это успокаивало.

38:13

Кажется, это был совсем неплохой немец, и Иван даже ощутил душевную неловкость оттого, что недавно едва не задушил его. Всё это было странно, непривычно. Порою Иван даже забывал, что они враги, и ему хотелось подробнее расспросить Фрица о столярном деле, хотелось сесть, покурить, мирно, по-хорошему поговорить.

Но тут же Волока опять начинал сомневаться. С виду-то немец вроде и неплохой человек, трудолюбивый, но кто знает, что у него на душе? Видно, все они хороши в плену или убитые, но кто же тогда принёс столько горя людям, кто столько поубивал, пожёг, разграбил, кто залил кровью весь мир?

44:38

- Майн фрау унд киндер. Дрезден, - сказал он, передавая карточку Ивану. Тот бережно поднес её к бледному свету из щели.

С карточки улыбчиво глядели на него женщина и трое малышей. Старший из них - босоногий парень в коротких штанишках, - стоял возле стула, девочка сидела на коленях у матери, средний, мальчик лет десяти с высоко подстриженным затылком, стоял возле старшего, зажав под мышкой тугой волейбольный мяч. На заднем плане был виден угол небольшого, но аккуратного домика с верандой под черепичной крышей, пышно одетого в густую листву виноградника. На минуту Иван впился взглядом в этот семейный снимок, вспомнил своё жилище в деревне, под соломенной стрехой, с прохудившимися стенами.

- Ничего, ладная постройка, - вздохнув, заключил Волока, вспомнив своих дома - жену и двух дочерей, работавших теперь в колхозе. Писали недавно, младшая приболела, простудившись на пахоте в поле, как она там теперь?.. С горечью в душе он вернул карточку немцу.

- Драй киндер, - сказал Фриц, пряча в китель бумаги. - Плёхо плен. Фрау, киндер - концлагер. Плёхо плен...

Иван всё понял. Конечно, немцы не очень нянчатся со своими, не угодившими власти, за плен по головке не гладят. Но что же тогда им делать? Поудобнее усевшись на кирпиче и помогая себе руками, немец начал что-то объяснять.

- Фриц никс буржуй, Фриц арбайт. Марки мале, киндер мнего. Пролетар. Иван пролетар, Фриц пролетар. Цвай бедно человек.

- Ну почему бедный? Я не бедный, - обиделся Волока. - Что я, безработный какой? Я колхозник.

- Я, я, - согласился немец. - Плёхо кольхоз. Кольхоз бедно.

"Что он тут меня агитирует? - начал мысленно злиться Иван. - Куда гнёт?" Ему захотелось сказать что-то такое, что бы разом поставило этого немца на место, он не хотел поддаваться ему в споре, как не поддался недавно в схватке на полу этого подвала. Слово "бедно" теперь почти оскорбляло его, и он возразил с решимостью:

- Не знаю, где как, а наш колхоз был богатый. Миллионер был. Дома у нас ещё лучше ваших! Что ваша черепица! Мы свои шифером крыли вот. И хлеба было завались.

Фриц внимательно выслушал Ивана и то ли не понял, то ли не поверил и упрямо твердил своё:

- Плёхо рус кольхоз. Бедно...

Иван промолчал. Конечно, не просто было переубедить этого немца, наверное прошедшего пол-России и навидавшегося всякого. Но и согласиться с ним Иван не хотел.

- Есть и плохие, - признал он. - Это там, где вы побывали да поразграбили.