вечером Катя приходит в паб и ... - ... садится на барный стул... - текст песни, слова, перевод, видео
Ознакомьтесь с текстом песни вечером Катя приходит в паб и ... - ... садится на барный стул...
Катя пашет неделю между холеных баб, до сведенных скул. В пятницу вечером Катя приходит в паб и садится на барный стул. Катя просит себе еды и два шота виски по пятьдесят. Катя чернее сковороды, и глядит вокруг, как живой наждак, держит шею при этом так, как будто на ней висят.
Katya plows a week between Holen women, to the reduced cheekbones. On Friday evening, Katya comes to the pub and sits on a bar stool. Katya asks himself food and two shots of whiskey fifty. Katya blackened the pan, and looks around like a living emery, holds her neck while they were hanging on her.
Рослый бармен с серьгой ремесло свое знает четко и улыбается ей хитро. У Кати в бокале сироп, и водка, и долька лайма, и куантро. Не хмелеет; внутри коротит проводка, дыра размером со все нутро.
A tall bartender with an earring craft knows clearly and smiles cunningly to her. Katya has a syrup in the glass, and vodka, and a slice Lyme, and Kuantro. Will not humble; Inside, the wiring is short, a hole the size of everything is a gut.
Катя вспоминает, как это тесно, смешно и дико, когда ты кем-то любим. Вот же время было, теперь, гляди-ка, ты одинока, как Белый Бим. Одинока так, что и выпить не с кем, уж ладно поговорить о будущем и былом. Одинока страшным, обидным, детским – отцовским гневом, пустым углом.
Katya recalls how closely, funny and wild when you love someone. That's the same time, now, look, you are alone, like a white Bim. Lonely so that there is no one to drink with, it’s okay to talk about the future and the past. Lonely terrible, offensive, children's - father's anger, empty angle.
В бокале у Кати текила, сироп и фреш. В брюшине с монету брешь. В самом деле, не хочешь, деточка – так не ешь. Раз ты терпишь весь этот гнусный тупой галдеж – значит, все же чего-то ждешь. Что ты хочешь – благую весть и на елку влезть?
In the glass of Katya Tekil, syrup and Fresh. In the peritoneum with a coin gap. In fact, you don’t want, baby - you don’t eat that way. Since you endure all this vile stupid Galdage, it means that you still wait for something. What do you want - good news and get onto the Christmas tree?
Катя мнит себя Клинтом Иствудом как он есть.
Katya thinks herself with a Clint Eastwood as he is.
Катя щурится и поводит плечами в такт, адекватна, если не весела. Катя в дугу пьяна, и да будет вовеки так, Кате хуйня война – она, в общем, почти цела.
Katya squints and brings his shoulders to the beat, adequate, if not cheerful. Katya is drunk in the arc, and let it be forever, Katya Khuynya War - she, in general, is almost intact.
У Кати дома бутылка рома, на всякий случай, а в подкладке пальто чумовой гашиш. Ты, Господь, если не задушишь – так рассмешишь.
Katya has a bottle of Roma at home, just in case, and in the lining of a coat of a plague hash. You, Lord, if you do not strangle, make fun of it.
***
***
У Кати в метро звонит телефон, выскакивает из рук, падает на юбку. Катя видит, что это мама, но совсем ничего не слышит, бросает трубку.
Katya calls the phone in the subway, jumps out of her hands, falls on the skirt. Katya sees that this is mom, but he does not hear anything at all, drops the phone.
***
***
Катя толкает дверь, ту, где написано «Выход в город». Климат ночью к ней погрубел. Город до поролона вспорот, весь желт и бел.
Katya pushes the door, the one where the “Exit to the city” is written. The climate was plunged to her at night. City to foam rubber, all yellow and white.
Фейерверк с петардами, канонада; рядом с Катей тетка идет в боа. Мама снова звонит, ну чего ей надо, «Ма, чего тебе надо, а?».
Fireworks with firecrackers, cannonade; Next to Katya, aunt goes to BOA. Mom calls again, well, what does she need, "Ma, what do you need, huh?"
Катя даже вздрагивает невольно, словно кто-то с силой стукнул по батарее: «Я сломала руку. Мне очень больно. Приезжай, пожалуйста, поскорее».
Katya even shudders involuntarily, as if someone had a force hit the battery with force: “I broke my hand. It's too painful for me. Come, please, as soon as possible. ”
Так и холодеет шалая голова. «Я сейчас приду, сама тебя отвезу». Катя в восемь секунд трезва, у нее ни в одном глазу.
So a shaky head is cold. "I will come now, I’ll take you myself." Katya is sober in eight seconds, she has not any eye.
Катя думает – вот те, милая, поделом. Кате страшно, что там за перелом.
Katya thinks - these are those dear, rightly. Katya is scary that there is a fracture.
Мама сидит на диване и держит лед на руке, рыдает. У мамы уже зуб на зуб не попадает. Катя мечется по квартире, словно над нею заносят кнут. Скорая в дверь звонит через двадцать и пять минут. Что-то колет, оно не действует, хоть убей. Сердце бьется в Кате, как пойманный воробей.
Mom sits on the couch and holds ice on her hand, sobs. Mom already does not get to the tooth. Katya rushes around the apartment, as if a whip is being brought over. An ambulance at the door calls in twenty and five minutes. Something is in a collapse, it does not work, even kill. The heart beats in Katya, like a caught sparrow.
Ночью в московской травме всё благоденствие да покой. Парень с разбитым носом, да шоферюга с вывернутой ногой. Тяжелого привезли, потасовка в баре, пять ножевых. Вдоль каждой стенки еще по паре покоцанных, но живых.
At night in Moscow injury, all prosperity and peace. A guy with a broken nose, and a driver with a twisted leg. The heavy was brought, a brawl in a bar, five stabs. Along each wall is still a pair of focused, but alive.
Ходят медбратья хмурые, из мглы и обратно в мглу. Тряпки, от крови бурые, скомканные, в углу.
There are gloomy nips, from darkness and back to the darkness. Rags, brown, crumpled in the corner from blood.
Безмолвный таджик водит грязной шваброй, мужик на каталке лежит, мечтает. Мама от боли плачет и причитает.
A silent Tajik drives a dirty mop, a man on a gurney lies, dreams. Mom cries in pain and laments.
Рыхлый бычара в одних трусах, грозный, как Командор, из операционной ломится в коридор. Садится на лавку, и кровь с него льется, как пот в июле. Просит друга Коляна при нем дозвониться Юле.
The loose bull in her underpants, formidable, like a commander, from the operating room breaks into the corridor. It sits on the bench, and blood flows from it like sweat in July. He asks a friend of Kolyan with him to get through to Julia.
А иначе он зашиваться-то не пойдет.
Otherwise, he won’t go to sew up.
Вот ведь долбанный идиот.
That's a fucking idiot.
Все тянут его назад, а он их расшвыривает, зараза. Врач говорит – да чего я сделаю, он же здоровее меня в три раза. Вокруг него санитары и доктора маячат.
Everyone pulls him back, and he dips them, infection. The doctor says - what will I do, he is three times healthier than me. Around him, the orderlies and doctors loom.
Мама плачет.
Mom is crying.
Толстый весь раскроен, как решето. Мама всхлипывает «за что мне это, за что». Надо было маму везти в ЦИТО. Прибегут, кивнут, убегут опять.
The whole fat is cut, like a sieve. Mom sobs "what is it for me, for what." It was necessary to carry mom to Tsito. They will come running, nod, run away again.
Катя хочет спать.
Katya wants to sleep.
Смуглый восточный мальчик, литой, красивый, перебинтованный у плеча. Руку баюкает словно сына, и чья-то пьяная баба скачет, как саранча.
The dark -skinned eastern boy, cast, beautiful, bandaged at the shoulder. The hand is launched like a son, and someone's drunken woman jumps like a locust.
Катя кульком сидит на кушетке, по куртке пальчиками стуча.
Katya Kukom sits on a couch, knocking on a jacket with his fingers.
К пяти утра сонный айболит накладывает лангеты, рисует справку и ценные указания отдает. Мама плакать перестает. Загипсована правая до плеча и большой на другой руке. Мама выглядит, как в мудацком боевике.
By five in the morning, a sleepy Aibolit imposes langets, draws a certificate and gives valuable instructions. Mom stops crying. The right to the shoulder and big on the other hand is hypnered. Mom looks like in the Mudatsky action movie.
Катя едет домой в такси, челюстями стиснутыми скрипя. Ей не жалко ни маму, ни толстого, ни себя.
Katya goes home in a taxi, grinding his jaws with his jaws. She doesn’t feel sorry for her mother, or Tolstoy, nor herself.
***
***
«Я усталый робот, дырявый бак. Надо быть героем, а я слабак.
“I am a tired robot, a holey tank. You have to be a hero, and I am a weakness.
Последние
Rollins Band - Going Out Strange
Владимир Мартынов - Stabat mater
Популярные
Валерий Малышев - Богородице, Богородице,матерь Света, Любви и Добра
Вера Полозкова - Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые
Виталий Очиров - Хара харахчаан
Валерий Курас - Есть еще порох в пороховницах
Всё для тебя - Снова дни недели
Случайные
WHYMEE feat. callmemmay - 69 Bonus
iLiKETRAiNS - Before The Curtains Close Part i
Rubber Rodeo - Before I Go Away