В нашенской квартире коммунальной,
In our communal apartment,
деревянной и полуподвальной,
wooden and semi-basement,
под плакатом Осоавиахима
under the Osoaviakhim poster
общий счетчик слез висел незримо.
the general tear counter hung invisibly.
В нашенской квартире коммунальной
In our communal apartment
кухонька была исповедальней,
the kitchenette was a confessional,
и оркестром всех кастрюлек сводным,
and the combined orchestra of all saucepans,
и судом, воистину народным.
and a truly popular court.
Если говорила кухня: «Лярва», -
If the kitchen said: “Larva,” -
«Стерва» - означало популярно.
“Bitch” meant popular.
Если говорила кухня: «Рыло»,
If the kitchen said: “Snout”,
означало - так оно и было.
meant that it was so.
В три ноздри три чайника фырчали,
Three teapots snorted through three nostrils,
трех семейств соединив печали,
three families united sorrows,
и не допускала ссоры грязной
and did not allow dirty quarrels
армия калош с подкладкой красной.
army galoshes with red lining.
Стирка сразу шла на три корыта.
The washing went on for three washtubs at once.
Лучшее в башку мне было вбито
The best thing was hammered into my head
каплями с чужих кальсон, висящих
drops from other people's underpants hanging
на веревках в белых мокрых чащах.
on ropes in white wet thickets.
Наволочки, будто бы подружки,
Pillowcases, like girlfriends,
не скрывали тайн любой подушки,
did not hide the secrets of any pillow,
и тельняшка слов стеснялась крепких
and the vest of words was shy of strong
с вдовьей кофтой рядом на прищепках.
with a widow's jacket next to it on clothespins.
Если дома пела моя мама,
If my mother sang at home,
замирали в кухне мясорубки.
The meat grinders froze in the kitchen.
О чужом несчастье телеграмма
Telegram about someone else's misfortune
прожигала всем соседям руки.
burned the hands of all the neighbors.
В телефон, владевший коридором,
To the telephone that owned the corridor,
все секреты мы орали ором
we shouted all the secrets
и не знали фразы церемонной:
and did not know the ceremonial phrase:
«Это разговор не телефонный».
“This is not a telephone conversation.”
Нас не унижала коммунальность,
We were not humiliated by communalism,
ни в жратве, ни в храпе, ни в одеже.
not in food, not in snoring, not in clothes.
Деньги как-то проще занимались,
Money was somehow easier to deal with,
ибо коммунальны были тоже.
for there were communal services too.
Что-то нам шептал по-человечьи
He whispered something to us in human terms
коммунальный кран водопровода,
communal water tap,
и воспринималось как-то легче
and it felt somehow easier
горе коммунальное народа.
communal grief of the people.
И когда пришла Победа в мае,
And when Victory came in May,
ко всеобщей радости и плачу, -
to everyone's joy and tears, -
все пластинки, заглушив трамваи,
all the records, drowning out the trams,
коммунально взвыли «Кукарачу».
they howled communally “Cucaracha.”
Взмыли в небо каски и береты.
Helmets and berets soared into the sky.
За столами места всем хватило.
There was enough space for everyone at the tables.
Вся страна сдвигала табуреты,
The whole country moved stools,
будто коммунальная квартира.
like a communal apartment.
Плачу по квартире коммунальной,
I'm crying for a communal apartment,
многодетной и многострадальной,
large and long-suffering,
где ушанки в дверь вносили вьюгу,
where earflaps brought a blizzard through the door,
прижимаясь на гвоздях друг к другу.
clinging to each other on nails.
Неужели я сбесился с жиру,
Have I really lost my mind?
вспомнив коммунальную квартиру?
remembering the communal apartment?
Не бесились мы, когда в ней жили
We didn't get mad when we lived in it
не на жире, а на комбижире.
not on fat, but on combined fat.
Бешенство - оно пришло позднее.
Rabies - it came later.
Стали мы отдельней, стали злее.
We became more separate, we became angrier.
Разделило, словно разжиренье,
Divided like fat,
бешенство хватанья, расширенья.
frenzy of grasping, expansion.
Были беды, а сегодня бедки,
There were troubles, but today there are troubles,
а ведь хнычем в каждом разговоре.
but we whine in every conversation.
Маленькие личные победки
Small personal victories
победили нас и раскололи.
defeated us and split us.
В двери вбили мы глазки дверные,
We put peepholes in the doors,
но не разглядеть в гляделки эти,
but you can’t make out these staring contests,
кто соседи наши по России,
who are our neighbors in Russia,
кто соседи наши по планете.
who are our neighbors on the planet?
Я хочу, чтоб всем всего хватило -
I want everyone to have enough of everything -
лишь бы мы душой не оскудели.
as long as we don’t become impoverished in soul.
Дайте всем отдельные квартиры -
Give everyone separate apartments -
лишь бы души не были отдельны!
If only the souls were not separate!
Со звериной болью поминальной
With animal funeral pain
плачу по квартире коммунальной,
I'm crying for the communal apartment,
по ее доверчиво рисковой
according to her trustingly risky
двери бесцепочной, безглазковой.
chainless, eyeless doors.
И когда пенсионер в подпитье
And when a pensioner is drunk
заведет случайно «Кукарачу»,
accidentally starts up “Cucaracha”,
плачу я по общей победе,
I cry for the common victory,
плачу я по общему плачу.
I’m crying, I’m generally crying.
Гелена Великанова - Песня о русском солдате
Гелена Великанова - Папа мой был такой веселый
Гелена Великанова - Первая встреча
Гелена Великанова - Всё что было
Гелена Великанова - Там, за седьмой горой
Все тексты Гелена Великанова >>>