Евгений Гришковец - Этот город - текст песни, слова, перевод, видео

Бывают странные дни, длинные и без дел, не выходные, а такие, когда, допустим, уже начался отпуск, а вы еще не уехали, задержались в городе. Или наоборот, уже вернулись откуда-то, но отпуск еще не закончился. И тогда можно целый день спокойно просидеть дома. Но как же можно просидеть спокойно… дома… в ЭТОМ городе?! Особенно, если за окном знакомое вам давным-давно, и незаметно выросшее дерево, а за этим деревом туда дальше… линии новостроек, которые уже тоже давно не новостройки. Просто эти дома построили при вас. И значит, вы уже давно живете в ЭТОМ городе.

И тогда вы выходите, и можно идти или ехать куда угодно. А что значит «куда угодно» в ЭТОМ городе?

И вот вы едете, и вдруг понимаете, что едете туда, куда ездите каждый день. Каждый божий день. Но вы даете себе указание – сегодня я никуда не тороплюсь. И вдруг можно все увидеть, все рассмотреть. И даже получить удовольствие от того, что обычно раздражает. Потому что город проживает свой обычный день, а у вас сегодня день необычный.

И можно встать наглухо в пробку, и получить удовольствие именно от этой пробки. И оглядываться по сторонам, и во всех машинах вокруг видеть только очень спешащих и очень раздраженных людей, которые давят на клаксоны и прошевеливают губами ругательства. Ругательства, которые вам не слышны. И эти люди напоминают вам рыб в аквариумах.

А у вас есть время заняться радиоприемником и найти приятную волну. И вдруг услышать музыку! Услышать так, как вы уже давно не слышали музыку.

А потом вы едете по бульварам, и где-то впереди над домами мелькнул край чистого неба, а справа мелькают красивые дома… И вы проезжаете мимо какого-то посольства какой-то такой страны, название которой вам ни о чем не говорит, и вы там никогда не побываете, и даже мыслей таких нет. Но на ветру развивается флаг этой страны. А он развивается на вашем ветру… И пускай.

И вы обгоняете туристический автобус, большой, высокий автобус. В нем по городу везут иностранцев. Пожилых иностранных людей. Они едут по ЭТОМУ городу в своих бежевых или фисташковых кофточках и брючках, глядят по сторонам. И можно посмотреть туда же, куда смотрят они. И вдруг увидеть… Красиво!

А потом можно затормозить на светофоре, а по переходу ведут солдат. А солдатики идут по улице, тоже оглядываются оп сторонам. Они, наверное, в первый раз в таком большом городе. А разве есть город больше? Ведь это же самый большой город!

А еще можно ехать и увидеть молодую, красивую женщину, которая стоит, придерживает маленькую девочку, очевидно, свою дочку, чтобы та не выбежала на проезжую часть, потому что там едете вы. И можно улыбнуться. Но улыбнуться не этой женщине, а просто так.

А еще можно встретить ребят, несколько молодых парней, которые, не торопясь, идут и пьют пиво. По ним видно, что они целую ночь где-то бродили, им было весело, а вот уже наступает день, и они возвращаются куда-то, купили по пиву, идут, и им теперь не весело. Но зато им можно позавидовать. Потому что вы уже так не сможете. Потому что вам уже по статусу не положено выпивать что-то всю ночь на скамейке, а потом идти по улице и пить пиво из горлышка.

Но вдруг вас остановил милиционер, и вам надо дать ему денег, чтобы он вас отпустил. Обычно вы легко это делали, но тут испытали ужас. Потому что вдруг подумали: «Ой, как же я могу дать денег человеку? Это же человек. Человек! У него есть высшее образование, он офицер, и за ним стоит что-то такое большое, что еще больше, чем весь этот город, ведь, он же обидится за то, что какой-то другой человек пытается дать ему денег. Он обидится за свое высшее образование, за то, что он офицер, и за все то большое». Но вы протягиваете деньги, и он спокойно их берет, и обидно становится уже вам.

Но вот вы заплатили, и едете. Но, конечно же, вы не заплатили и сотой доли того, что должны заплатить. Но главное, что вы же не чувствуете, что должны хоть что-нибудь платить. И вы еще не доехали. А впереди длинный- длинный день, и город, который нигде не кончается. И еще впереди длинная-длинная жизнь. Ваша жизнь, которая тоже нигде не началась, и нигде не