А и все тебе пьется-воется, но не плачется, хоть убей. Твои мальчики – божье воинство, а ты выскочка и плебей; там за каждым такая очередь, что стоять тебе до седин, покучнее, сукины дочери, вас полгорода, я один; каждый светлый, красивый, ласковый, каждый носит внутри ледник – неудачники вроде нас с тобой любят пыточки вроде них.
And everything is drunk for you, it is how it is, but does not cry, at least kill. Your boys are God's army, and you are an upstart and plebeians; There is such a queue for each one that you should stand before gray hair, more and more, your daughter’s bitch, you are half a city, I am alone; Every bright, beautiful, affectionate, everyone wears an glacier inside - losers like you and I love tortures like them.
Бог умеет лелеять, пестовать, но с тобой свирепеет весь: на тебе ведь живого места нет, ну откуда такая спесь? Стисни зубы и будь же паинькой, покивай Ему, подыграй, ты же съедена тьмой и паникой, сдайся, сдайся, и будет рай. Сядь на площади в центре города, что ж ты ходишь-то напролом, ты же выпотрошена, вспорота, только нитки и поролон; ну потешь Его, ну пожалуйста, кверху брюхом к Нему всплыви, все равно не дождешься жалости, облегчения и любви.
God knows how to cherish, pod, but he will fierce with you: after all, you don’t have a living place, well, where does it come from? Get your teeth and be Painka, leave him, play along, you are eaten by darkness and panic, give up, give up, and there will be paradise. Sit in the square in the city center, why are you walking ahead, you are grunted, ripped off, only threads and foams; Well, you’ll sweat him, well, please, up your belly to him, you still won’t wait for pity, relief and love.
Ты же слабая, сводит икры ведь, в сердце острое сверлецо; сколько можно терять, проигрывать и пытаться держать лицо.
You are weak, it takes caviar, because, in the heart, a sharp drill; How much you can lose, lose and try to hold your face.
Как в тюрьме: отпускают влёгкую, если видят, что ты мертва. Но глаза у тебя с издевкою, и поэтому черта с два. В целом, ты уже точно смертница, с решетом-то таким в груди.
Like in prison: they let go of the lady if they see that you are dead. But your eyes are with a mock, and therefore a line with two. In general, you are already a suicide bomber, with a sieve in his chest.
Но внутри еще что-то сердится. Значит, все еще впереди.
But inside something is still angry. So, still ahead.
Вера Полозкова - Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые
Вера Полозкова - Говард Кнолл
Вера Полозкова - тоска
Вера Полозкова - Мое солнце, и это тоже ведь не тупик
Вера Полозкова - И он говорит ей
Все тексты Вера Полозкова >>>
