etna1se - Третий Мир - текст песни, слова, перевод, видео

С чего начать, не знаю,

Я пролил свет над водной гладью слов и тот час сгоряча истаял.

Мне с миром нечего делить, тем более делиться собственным проклятьем и печалью с вами.

Я не затем явился в тенете лент иллюзорных реалий под назойливой харей озоновой хмари,

Что над челом, как меч Дамоклов.

На волоске седом, что вьется с голых черепов, качусь

И, оседлав хребет, шагаю мимо встречных окон под млечным оком, под истеричный вой аморфных тел, сотрясших грунт.

Стоптал девятый круг - исчез пятиконечный кокон.

Томится шлейф былой,

Сочится в недрах та вязкая топь опустошенных исподлобья лакун.

Нави миазм лихо впивается в ноздрю гнильем останков, но так отчего теперь вдвойне черствый кусок мне лаком?

В этих руинах херувим как бы украдкою спилил резьбу крыла

И, задушив себя, усоп в клоаках - в камнем сотканных латах скорби и мрака.

В руслах артерий рябь рьяно колеблет дремлющий сотни лет кратер, Горгонным взором обращающий в камень.

Холодным сердцем волей рока окунаюсь в палящую пламень.

Вдаль вылазкой пешей в неистовой спешке без права хода во владения черной дамки я на четверть лишь конечностью вылез из пешки.

И мой баланс ныне на двух концах: предаться знаниям и предать сознание,

Но я побрел на стихший зов, ведь не сомкнётся череда скитанья, пока держусь на угнетенных Черенках мироздания.

За плечом тюк провианта, да изгвазданный скарб, коварство и страх.

Царствует смрад, что, как брезент, над белесой завесой,

Флерон истерзанных крон вверх выгибает тощий стебель тщетно, сплетая в танце лабиринт Спиральный, стиснув грани рисок листьев крайних, и я сметаю эти стены в щепки.

Здесь человеческий лишь след исчезнет.

Нагая жердь тупым и ржавым острием пронзает черный каскад залихватски скрученных туч небосвода.

Сорвать с петель их не получится чудом мне снова.

И нет надежд в пучинной гуще коснуться основы, словно аккурат к приходу в жизнь нароком Созданной рукой ваятеля, багровой мантией оплетшей все изгибы гор в объятия.

И мелкий след подошвы Марбаса поверх шипов нутра в момент пришелся мне огромной вмятиной.

Пав на колени, тело беспомощно начало тлеть, стонуще пачкая твердь, с толщи срываючи (взываючи) смерть.

В песчаном смерче черный саван мне косою простилает тропы, сонный устилая гроб и

Тащу себя по насту крови вглубь, на верной погибели стяг на бренных, хилых кистях.

Ведь кров не там отнюдь мой, где мне могилу окстят.

Гнусный Эдем не мил.

Я не прогнулся под модерный мир, мне время скривило костяк...

Что выбрал ты на прейскуранте блага?

Не без гарантий - средства, власть и крест на карте «Фатум».

Слепец, плененный блеском мантий кланов.

Адепт бесстрастной фарисейской веры,

Кармы люциферских пентаграмм на фресках папских храмов.

Повальный гул, вопли пьянящих серенад в борделях.

В такт аккомпанементов обогнул твой мир, кишащий синяками в трелях.

Гранит редчайший всюду, камни, бремень.

Ты не единственный, кто счел этот пропащий синдикат картелем,

Мальчик в стенах портфеля,

Что погрузился вглубь себя и знаний.

И пусть блудный в сиянии знамень с лихвой утащит батискаф в порт «Время».

Лира найдет его таящимся в тисках Орфея.

О! Падшая земля,

Под пеленой опавших глазных яблок, с ядра надкусанных книжным червем.

Смысла напутствий не вижу ни в чем,

Ведь фортуна не клюнет на наживку в нише русла, лишь искусно оближет крючок.

И посему с ржавой печи я на рожон не лезу.

Шрамы заплат на портмоне с тертым грошом и старым желтым песо.

Эсперантист не достучится до небес моих, до бездн орбит протезом рук истерзанных.

Да без обид.

Мы визави поставим кельтский крест на текстах библейских книг и длине строки.

В венце стихий тайком от вихрей обмакнули в омут веский киль.

Я отхаркнул ком экзистенций – не пряности и лукум.

Немой штурвал бороздит океан судьбы,

И, представь себе, каково быть привязанным на борту.

Пронзает будто гарпун по кровеносной в сердце,

Круша коррозией фундаменты подкостных лестниц.

Так, до сих пор лимит окрестности – очерченный предел каморки.

Сгнил в нищете под аркой снов,

Где нарк босой лишь обеспечен и одет с иголки, срубив концы мечты,

Пустившей в почву нервов, точно в недра ферхо с детства корни.

Ведь на круги своя мне не вернуться по отмеченным отрезкам хорды.

Я внутри трикверта: якорь и три кита.

Дал крена мой старый фрегат у скал декад, обломанных под рьяный крик петард.

В архиве рваных инкунабул я припрятал преамбулу к манускриптам карт.

Кардиограммами в тетрадке ярко выделю журфикс для смерти,

Ведь встретить жизнь можно, лишь скрывшись в тверди.

Я сей фантомный ритм приправил порцией рандомных рифм.

Вне авангарда верный шаг – в поле Бермуд разбить покоцанный линкор об риф.

Я зря блуждал в тех потаённых коридорах книг,

Переплетенных в памяти от горькой корки лип до корня гиблой фабулы, как Рим, похороненной в них.

Это аквариум – футляр, где так и плаваю на дне карманных фляг, от нуклеара до хребта.

Все закрутилось так, что явно я петляю в никуда.

В багровых реках тел отравленных ягнят, что яды ваших мертвых душ испили.

Я стер черту, и меня душит спирит.

Перешагни,