Кирилл Лермонтов - Мальвина - текст песни, слова, перевод, видео
Ознакомьтесь с текстом песни Кирилл Лермонтов - Мальвина
апатия к будням.
Apathy for weekdays.
то чувство, как будто с температурой в кровати: скорее хочется вскрыться, нежели что-то менять.
That feeling as if with a temperature in bed: rather I want to open up, rather than change something.
и в каждом сне возвращаешься в лето, сжимая конверты счастливых билетов. ты помнишь? соседи звонили, писали, просто нас вычернули из расписания, каждый прохожий смотрел нам вслед. нас больше в этой реальности нет, с этой минуты мы просто не существуем. порой не слышно и голоса/крика, в пучине любви захлебнувшись в крови. не каждый получающий письма - счастливый. а ведь твой голос дрожал так сильно, не холодно, просто играли мы с нервами, лимфы сжимая, артерию сонную, просто вдвоём мы любили летать. по градусам цельсия мерили сердцебиения, и милиграммами слёз измеряли тоску. ТЫ ПРОСТО ПОЙМИ, ЧТО В ДЕПРЕССИИ БЕЗ ТЕБЯ Я ПРОЖИТЬ НЕ СМОГУ. просто пойми мою грусть и печаль, я отчаянно рвался к тебе, в километрах пролитой крови в асфальте, часами на пункте или в пустом КПЗ. Пьеро захлебнулся в стихах или песнях, а я вспоминаю поцелуи на реверсе. помни, Мальвина, родные ладони, ВСПОМИНАЙ ДАЖЕ ПОД ПЕРОГИДРОЛЬЮ. рыдай больше, Мальвина, и режь руки, Пьеро спился, повесился в ванной. твои же локоны сверкали на солнце, но теперь снимет депрессии чары? печальные люди слонялись в округе, пустые глаза открывали нам правду, в пустых супермаркетах ночью и пьяными, в поисках только пленящего счастья. вдаль от людей и поездов, и трамваев, печальные люди нам песни включали; любили любить и любимыми были, но Юра, мы всё тут давно проебали. тебя звали на вписку, а я болен, тебе налили виски, а я весь в крОви, тебя пытались изнасиловать в душе, а я просто болен и нахуй не нужен. пиши предсмертные записки в твиттер, и фото на тамблер залей и рыдай, забывай про печаль, этот пёрпл дранк по коленям разлит, но нам нахуй нужна печаль. Пьеро писал об этом, не вспоминай лихом. Пьеро спился и умер на Выхино, в сраной хрущёвке-пятиэтажке, заведомо знав о трагедии нашей. рыдай больше, Мальвина, и режь руки, Пьеро спился, повесился в ванной. твои же локоны сверкали на солнце, но кто теперь снимет депрессии чары? печальные люди слонялись в округе, пустые глаза открывали нам правду, в пустых супермаркетах ночью и пьяными, в поисках только пленящего счастья. вдаль от людей и поездов, и трамваев, настанет момент, когда вывалюсь пьяным из окон на грязный асфальт мостовой, полумесяцем сломанным, со сломанной судьбой тебя звали на вписку, а я умер; тебя любили так сильно, мадам Кюри, тебе больше не важно ни грамма, а я стал свидетелем жизни финала, Мальвина.
And in every dream come back in the summer, squeezing envelopes of happy tickets. Do you remember? Neighbors called, wrote, they just drawn out of the schedule, each passerby watched us after. We are no more in this reality, from this moment we just do not exist. Sometimes the voices / scream can not be heard, in the bunch of love choking in the blood. Not every receiving letters - happy. But your voice trembled so much, not cold, just played with nerves, lymphs squeezing, artery sleepy, just together we loved to fly. For degrees Celsius Merily heartbeat, and the milgrims of tears measured longing. You just understand that in depressed without you I can not live. Just understand my sadness and sadness, I desperately rushed to you, in kilometers of blood spilled blood in the asphalt, a clock at the point or in an empty CPR. Piero choke in verses or songs, and I remember the kisses on the reverse. Remember, Malvina, native palms, remember even under the peroiderol. Skidy more, Malvina, and cut your hands, Pierrot cut off, hanged himself in the bathroom. Your curls sparkled in the sun, but will now remove the depression of the spell? Sad people hung in the district, empty eyes discovered the truth, in empty supermarkets at night and drunk, in search of only captive happiness. distance from people and trains, and trams, sad people turned to us; They loved to love and were loved, but Jura, we were all here for a long time. You were called on science, and I was sick, you poured the whiskey, and I was all in the blood, you were trying to rape you in the soul, and I'm just sick and fuck do not need. Write suicide notes on Twitter, and a photo on a tambler bays and sob, forget about the sadness, this crumpled drank on the knees is spilled, but we need a sadness. Pierrot wrote about it, do not remember lich. Pierreo Spriered and died on Vykhino, in the smooth crunch-five-story building, knowingly knew about our tragedy. Skidy more, Malvina, and cut your hands, Pierrot cut off, hanged himself in the bathroom. Your curls glittered in the sun, but who will now remove the depression of the spell? Sad people hung in the district, empty eyes discovered the truth, in empty supermarkets at night and drunk, in search of only captive happiness. In the distance from people and trains, and trams, the moment will come when I get out drunk from the windows on the dirty asphalt pavement, the crescent broken, with a broken fate called you on scab, and I died; You loved so much, Madame Curie, you no longer really have a gram, and I witnessed the life of the final, Malvina.
Последние
GREENOSTROV - МОРЯКИ ИЗ НАХОДКИ
Популярные
Красная Плесень - Сшила мама мне штаны из берёзовой коры
Каспийский Груз - Rigos, Slim, Brutto - 18
Кайрат Нуртас и Нюша - Алматы тундери
Константин Фролов-Крымский - Не будите Русского медведя.
Случайные
Краеугольный Камень,Татьяна Егорова,Алексей Савуляк - Прославленный