Фридрих Ницше - Утренняя заря - 0-2 - текст песни, слова, перевод, видео

Исполнитель: Фридрих Ницше - Утренняя заря

Название песни: 0-2

Дата добавления: 02.05.2024 | 19:54:04

Просмотров: 1

0 - текст верный

0 - текст неверный

Ознакомьтесь с текстом песни Фридрих Ницше - Утренняя заря - 0-2

Вопрос о добре и зле разрешался до сих пор самым неудовлетворительным образом: решать его было слишком опасное дело. Привычка, доброе имя, ад не позволяли быть беспристрастным: в присутствии морали нельзя мыслить, еще менее можно говорить: здесь должно – повиноваться. Критиковать мораль, брать мораль как проблему, это – признак безнравственности! Но мораль владеет не только всякого рода средствами устрашения, чтобы сдержать критические руки, ее безопасность заключается еще более в некотором искусстве очаровывать, которым она владеет вполне, - она умеет “вдохновлять”. Ей часто удается только одним взглядом парализовать критическую волю, бывают даже случаи, когда она умеет обращать волю против нее же самой и делать из нее скорпиона, вонзающего жало в свое собственное тело. Мораль испокон века обладала нечеловеческим искусством убеждения: не было и нет ни одного оратора, который бы не обращался к ней за помощью (даже анархисты – и те прибегают к морали, когда им надобно себя оправдать; они даже называют себя “людьми добра и справедливости”). С тех пор как на земле начали говорить и убеждать, мораль постоянно показывала себя величайшей мастерицей обольщения, - а что касается нас, философов, она была для нас настоящей Цирцеей.
The question of good and evil has so far been resolved in the most unsatisfactory way: it was too dangerous to solve it. Habit, good name, hell did not allow one to be impartial: in the presence of morality one cannot think, much less can one say: here one must obey. To criticize morality, to take morality as a problem, is a sign of immorality! But morality not only possesses all kinds of means of intimidation in order to restrain critical hands, its security lies even more in a certain art of charming, which it fully masters - it knows how to “inspire.” She often manages to paralyze the critical will with just one glance; there are even cases when she knows how to turn the will against itself and turn it into a scorpion, piercing its sting into its own body. From time immemorial, morality has had the inhuman art of persuasion: there was not and is not a single speaker who would not turn to it for help (even anarchists - they resort to morality when they need to justify themselves; they even call themselves “people of goodness and justice” ). Since they began to speak and persuade on earth, morality has constantly shown itself to be the greatest mistress of seduction - and as for us philosophers, it has been for us a real Circe.


В чем же причина того, что все философы, начиная с Платона, трудились напрасно? Отчего все воздвигнутые ими здания грозят рушиться или лежат уже в развалинах, хотя сами они честно и серьезно считали их “прочнее меди твердой”. О, как ошибочен ответ, который дают и теперь еще на этот вопрос – “потому что все они упустили из виду испытание фундамента, критику разума” – этот роковой ответ Канта не поставил нас, философов, на более твердую или хотя бы на менее зыбкую почву. И не странно ли, правда, требовать, чтобы орудие само оценивало свою пригодность и свое качество? Чтобы интеллект сам “познавал” свою цену, свою границу, свою силу? Не отзывается ли это даже немного бессмыслицей?.. Правильным ответом было бы то, что все философы строили свои здания, находясь под обольщением морали, в том числе и сам Кант; что они обещали искать “правду”, а на самом деле заботились только о том, чтобы построить “величественные нравственные здания”. Сам Кант простодушно называл свою “не блестящую, но и не лишенную заслуг” задачу и работу средством “уровнять и упрочить почву для в е л и ч е с т в е н н ы х н р а в с т в е н н ы х з д а н и й”. Увы! это не удалось ему. Даже наоборот!” можно было бы сказать теперь. С такой фантастической целью Кант был истинным сыном своего времени, которое более, чем всякое другое, было временем химер: таким остался он, к счастью, и в отношении к более ценному явлению своего века – сенсуализму, который он заимствовал в своей теории познания. Его коснулось жало и тарантуловой морали Руссо, в глубине его души лежала мысль морального фанатизма, исполнителем которого был Робеспьер с его de fonder sur la terre l’empire de la sagesse, de la justice et de la vertu. И чтобы создать свое “моральное царство”, он видел себя вынужденным приставить еще недоказанный митр, логическое “по ту сторону”, - для этого-то и понадобилась ему критика чистого разума. Говоря иначе, она не нужна была бы ему, если бы ему не потребовалось непременно свое моральное царство сделать недоступным нападкам разума: он чувствовал, что моральный порядок вещей слишком доступен для нападок со стороны разума. Принимая в расчет природу и историю, принимая в расчет отсутствие морали в природе и истории, Кант был, как и всякий хороший немец, пессимистом. Он верил в мораль, не потому, что она была доказана природой и историей, но не смотря на то что природа и история постоянно противоречили ей: credo, quia absurdum est.
What is the reason that all philosophers, starting with Plato, have worked in vain? Why are all the buildings erected by them threatening to collapse or already lying in ruins, although they themselves honestly and seriously considered them “stronger than solid copper.” Oh, how erroneous is the answer that is given even now to this question - “because they all lost sight of the test of the foundation, the criticism of reason” - this fatal answer of Kant did not put us philosophers on more solid or at least less shaky ground . And isn’t it strange, really, to demand that the weapon itself evaluate its suitability and its quality? So that the intellect itself “knows” its price, its limit, its strength? Doesn’t this sound even a little nonsense?.. The correct answer would be that all philosophers built their buildings under the seduction of morality, including Kant himself; that they promised to seek “the truth,” but in fact only cared about building “majestic moral edifices.” Kant himself innocently called his “not brilliant, but not without merit” task and work a means of “leveling and strengthening the ground for great morals.” h z d a n i y.” Alas! he failed. Quite the contrary!” one could say now. With such a fantastic goal, Kant was a true son of his time, which more than any other was the time of chimeras: fortunately, he remained so in relation to the more valuable phenomenon of his age - sensationalism, which he borrowed in his theory of knowledge. He was touched by the sting of Rousseau's tarantula morality; in the depths of his soul lay the thought of moral fanaticism, the executor of which was Robespierre with his de fonder sur la terre l'empire de la sagesse, de la justice et de la vertu. And in order to create his “moral kingdom”, he saw himself forced to place an as yet unproven mitre, a logical “beyond” - for this he needed the criticism of pure reason. To put it differently, he would not have needed it if he had not necessarily needed to make his moral kingdom inaccessible to attacks by reason: he felt that the moral order of things was too accessible to attacks from reason. Taking into account nature and history, taking into account the absence of morality in nature and history, Kant was, like any good German, a pessimist. He believed in morality, not because it was proven by nature and history, but despite the fact that nature and history constantly contradicted it: credo, quia absurdum est.
Смотрите так же

Фридрих Ницше - Утренняя заря - 1-8

Фридрих Ницше - Утренняя заря - 1-11

Фридрих Ницше - Утренняя заря - 1-10

Фридрих Ницше - Утренняя заря - 1-3

Все тексты Фридрих Ницше - Утренняя заря >>>