Фридрих Ницше - Утренняя заря - 1-10 - текст песни, слова, перевод, видео
Ознакомьтесь с текстом песни Фридрих Ницше - Утренняя заря - 1-10
Ложные заключения из полезности.
False conclusions from utility.
– Если доказали высшую полезность вещи, то этим еще не сделали ни одного шага для объяснения ее происхождения: т.е. полезность вещи не говорит еще о необходимости ее существования. Но до сих пор господствовало именно такое превратное суждение – и даже в области самой строгой науки. В астрономии полезность спутников (мнимую) выдали за конечную цель их происхождения, именно, чтобы восполнить каким-нибудь путем свет, ослабленный большим расстоянием от солнца., и чтобы жителям планет не было недостатка в свете. Стоит только вспомнить заключения Колумба: земля сотворена для людей; следовательно, если есть земля, она должна быть заселена. “Возможно ли, чтобы солнце светило даром, и чтобы ночные караулы звезд расточались без пользы на непроходимых морях и безлюдных землях?”
– If they have proven the highest usefulness of a thing, then they have not yet taken a single step to explain its origin: i.e. The usefulness of a thing does not indicate the necessity of its existence. But until now it was just such a perverse judgment that prevailed - even in the field of the most rigorous science. In astronomy, the (imaginary) usefulness of satellites was passed off as the ultimate goal of their origin, namely, to somehow replenish the light weakened by the great distance from the sun, and so that the inhabitants of the planets would not lack light. One has only to remember the conclusions of Columbus: the earth was created for people; therefore, if there is land, it must be inhabited. “Is it possible that the sun should shine in vain, and that the night guards of the stars should be wasted uselessly on impassable seas and deserted lands?”
Влечения, преобразованные моральными суждениями.
Attractions transformed by moral judgments.
– Одна и та же склонность развивается в томительное чувство трусости под впечатлением порицания, которым клеймят это чувство обычаи; или в приятное чувство смирения, если нравы, как например, христианские, называют его хорошим: т.е. все дело зависит от того, чиста или не чиста бывает совесть. Сама по себе интересующая нас склонность, как и всякая склонность, не имеет ни этого, ни вообще какого-нибудь морального характера или имени, ни даже определенного сопровождающего ощущения удовольствия или неудовольствия – все это она приобретает только впоследствии, как свою вторую природу, когда она вступает в соприкосновение со склонностями, которых окрестили уже именем хороших или дурных, или когда она является качеством существ, моральная оценка которых уже установлена народом. Так, древние греки понимали зависть иначе, чем мы: Гезиод причисляет ее к действиям доброй, благодетельной Эрис, и для них не казалось предосудительным представлять своих богов завистливыми. И это вполне понятно для этой эпохи, душою которой была борьба; а борьба пользовалась тогда высокой оценкой.
– One and the same inclination develops into a painful feeling of cowardice under the impression of the censure with which customs brand this feeling; or in a pleasant feeling of humility, if morals, such as Christian ones, call it good: i.e. the whole thing depends on whether the conscience is clear or not. In itself, the inclination that interests us, like any inclination, has neither this nor any moral character or name at all, nor even a specific accompanying sensation of pleasure or displeasure - it acquires all this only later, as its second nature, when it comes into contact with inclinations that have already been dubbed good or bad, or when it is a quality of beings whose moral assessment has already been established by the people. Thus, the ancient Greeks understood envy differently than we do: Hesiod classifies it as the actions of the good, beneficent Eris, and for them it did not seem reprehensible to represent their gods as envious. And this is quite understandable for this era, the soul of which was struggle; and wrestling was then highly regarded.
Точно так же древние греки понимали надежду иначе, чем мы: им казалась она слепой и коварной. Гезиод говорит о ней в одной басне и притом так странно, так как его рассказ находится в диаметральном противоречии с современным духом, который научился под влиянием христианства видеть в надежде добродетель.
In the same way, the ancient Greeks understood hope differently than we do: it seemed blind and insidious to them. Hesiod speaks about it in one fable and, moreover, so strangely, since his story is in diametrical contradiction with the modern spirit, which, under the influence of Christianity, has learned to see virtue in hope.
Иудеи понимали гнев иначе, чем мы, и называли его священным; мрачное величие гневного человека представлялось им стоящим на такой высоте, какую европеец не может представить себе: своего гневного Иегову они создали по своим гневным пророкам.
The Jews understood anger differently than we do and called it sacred; the gloomy greatness of the wrathful man seemed to them to stand at such a height that a European cannot imagine: they created their wrathful Jehovah after their wrathful prophets.
Оценка созерцательной жизни.
Assessing the contemplative life.
– Мы. люди созерцательной жизни, не должны забывать, сколько зла и несчастий принесло созерцание людям активной жизни. Во-первых, брамины, например, ставили своею целью постоянно затруднять жизнь практическим людям и отбивать у них, насколько возможно, энергию к деятельности. Во-вторых, художники; они всегда были людьми нетерпеливыми, капризными, завистливыми, склонными к насилию, беспокойными: такое впечатление, получаемое от них, уменьшает возвышающее и просветляющее впечатление, получаемое от их произведений. В-третьих: философы, совмещающие в себе и религиозную и художественную созерцательную жизнь, рядом с которыми имеет место третья – диалектическая созерцательная жизнь, страсть к доказательствам; они производили на мир тако6 же влияние как и первые два рода людей, предававшихся созерцательной жизни, и своей диалектической страстью делали людей нерешительными. В-четвертых, мыслители и ученые; они редко искали влияния на людей, чаще закапывались они тихо в свои кротовые норы; часто они служили не предметом досады и нерасположения, а предметом насмешек, и этим против своей воли доставляли облегчение людям активной жизни. Наконец, теперь наука сделалась полезной для всех, и если ради этой пользы очень многие, предназначенные к активной жизни, пошли по пути науки в поте лица своего и не без проклятий, то за это зло на ученых и мыслителей не падает никакой вины: это самоистязание.
- We. people of contemplative life must not forget how much evil and misfortune contemplation has brought to people of active life. Firstly, the Brahmins, for example, made it their goal to constantly make life difficult for practical people and discourage them, as far as possible, from their energy for activity. Secondly, artists; they have always been impatient, capricious, envious, violent, restless people: such an impression received from them diminishes the uplifting and enlightening impression received from their works. Thirdly: philosophers who combine both religious and artistic contemplative life, next to which there is a third - dialectical contemplative life, a passion for evidence; they had the same influence on the world as the first two types of people who indulged in a contemplative life, and with their dialectical passion they made people indecisive. Fourth, thinkers and scientists; they rarely sought influence on people; more often they quietly buried themselves in their wormholes; often they served not as a subject of annoyance and dislike, but as a subject of ridicule, and thereby, against their will, brought relief to people in active life. Finally, now science has become useful to everyone, and if for the sake of this benefit very many, destined for an active life, followed the path of science by the sweat of their brow and not without curses, then for this evil no guilt falls on scientists and thinkers: this is self-torture .
Смотрите так же
Фридрих Ницше - Утренняя заря - 1-8
Фридрих Ницше - Утренняя заря - 1-11
Фридрих Ницше - Утренняя заря - 0-2
Фридрих Ницше - Утренняя заря - 1-3
Все тексты Фридрих Ницше - Утренняя заря >>>
Последние
The Monochrome Set - 10 Don'ts for Honeymooners
Шекли Желязны - Принеси мне голову прекрасного принца 01
Популярные
Фанат Анжи - Дагестанские москвичи
Фарида - Алсу - Карлы чыршылар
Фанис Солтангулов - Юк мин сина тинем
Фларид Минкагиров - Туган авыл
Федор Добронравов - Храню тебя, любя
Случайные
Aztec Camera - Good Morning Britain
Rentrer en Soi - I hate myself and want to...
doriko Feat. Hatsune Miku - Yuuhi Saka
Disorderly Conduct - Бей первым