Тексты песен   >   А > Альфред Шнитке > Жизнь с идиотом. Действие 2

Альфред Шнитке - Жизнь с идиотом. Действие 2 - текст песни, слова, перевод, видео

Исполнитель: Альфред Шнитке

Название песни: Жизнь с идиотом. Действие 2

Дата добавления: 02.03.2024 | 00:52:09

Просмотров: 1

0 - текст верный

0 - текст неверный

Ознакомьтесь с текстом песни Альфред Шнитке - Жизнь с идиотом. Действие 2

Опера «Жизнь с идиотом» (1990-1991)
Opera “Life with an Idiot” (1990-1991)
либретто Виктора Ерофеева
libretto by Viktor Erofeev
Действие 2
Act 2


Нидерландская опера, постановка Б. Покровского
Dutch Opera, production by B. Pokrovsky
Я — Dale Duesing, Romain Bischoff (baritones)
I am Dale Duesing, Romain Bischoff (baritones)
Жена — Teresa Ringholz (soprano)
Wife - Teresa Ringholz (soprano)
Вова — Howard Haskin (tenor)
Vova — Howard Haskin (tenor)
Марсель Пруст — Robin Leggate (baritone)
Marcel Proust – Robin Leggate (baritone)


vocal ensemble and Rotterdam Philharmonic Orchestra
vocal ensemble and Rotterdam Philharmonic Orchestra
conducted by Mstislav Rostropovich
conducted by Mstislav Rostropovich
Amsterdam, Het Muziektheater, April 1992
Amsterdam, Het Muziektheater, April 1992


***
***


Я: Поначалу Вова был очень тихий: шаркал тапочками и отъедался. Любил он выпить за завтраком бутылку кефира, творожка скушать, сидит скромно на нашей кухоньке и питается, потом пошаркает тапочками по комнате: пять шагов вперёд, пять назад — и снова на кухоньку: то колбаску поклюёт, то ветчиной полакомится. Когда ел, взгляд у него становился недобрый, кошачий, но сам без разрешения ничего не брал, в холодильник не лазил. Сторож надул меня. Вова не разговорился. Был он великий молчальник и, кроме «эх», никаких слов не употреблял.
Me: At first Vova was very quiet: he shuffled with his slippers and ate away. He loved to drink a bottle of kefir at breakfast, eat cottage cheese, sit modestly in our kitchenette and eat, then shuffle around the room with his slippers: five steps forward, five steps back - and again to the kitchenette: he’ll bite the sausage, then enjoy the ham. When he ate, his eyes became unkind, cat-like, but he didn’t take anything without permission and didn’t climb into the refrigerator. The watchman tricked me. Vova didn’t talk. He was a great silent person and, except for “eh,” did not use any words.


ВОВА: Эх.
VOVA: Eh.


Я: Я не раз пытался с ним заговаривать, принимался расспрашивать, кто он и откуда родом, где и что преподавал — я сжился с мыслью, что он профессор, — я даже карту СССР перед ним расстилал. — Вова, где твои родные места? Покажи! — Но Вова бессмысленно водил пальцем по карте, тихо вздыхая и тихо мыча.
Me: I tried to talk to him more than once, started asking who he was and where he was from, where and what he taught - I got used to the idea that he was a professor - I even spread out a map of the USSR in front of him. — Vova, where are your native places? Show me! “But Vova senselessly ran his finger over the map, quietly sighing and quietly humming.


ВОВА: Эх.
VOVA: Eh.
Я: Отчаявшись, я больше его не беспокоил, и он совершенно замкнулся в себе.
Me: Desperate, I didn’t bother him anymore, and he completely withdrew into himself.


ХОР: Даже карту СССР перед ним расстилал… Но что-то в нём, видать, зрело, какие-то мысли, мечты донимали его: он стонал по ночам, часто просыпался и, бывало, часами сидел в темноте на тахте, сузив и без того узкие щели глаз, подперев кулаком бородёнку.
CHORUS: He even spread out a map of the USSR in front of him... But something in him, apparently, was ripening, some thoughts, dreams were pestering him: he moaned at night, often woke up and used to sit for hours in the dark on an ottoman, narrowed and without the narrow slits of his eyes, propping up his beard with his fist.


Я: Ты чего не спишь?
Me: Why aren't you sleeping?
ВОВА: Эх!
VOVA: Eh!


Я: По вечерам, дабы уберечь Вову от бессонницы, мы гуляли с ним по заснеженным переулкам. Вова зорко посматривал на прохожих. Те почему-то пугались его, сторонились, а после оглядывались. Озадаченные, я бы даже сказал, охваченные паникой лица.
Me: In the evenings, in order to protect Vova from insomnia, we walked with him along the snowy alleys. Vova looked keenly at passers-by. For some reason they were frightened of him, avoided him, and then looked back. Puzzled, I would even say panic-stricken faces.


ХОР: В чём дело? Чем смущал Вова равнодушного вечернего горожанина?
CHORUS: What's the matter? Why did Vova confuse the indifferent evening townsman?


Я: Раз, воротившись домой, я застал такую сцену: Вова сидит на кухонном полу в большой луже молока и в окружении выброшенных из холодильника продуктов; сидит и жрёт всё попеременно: то сыра кусок откусит, то в банку с винегретом засунет руку, то вафлей захрустит, то к колбасе потянется,
Me: Once, when I returned home, I found the following scene: Vova was sitting on the kitchen floor in a large puddle of milk and surrounded by food thrown out of the refrigerator; sits and eats everything alternately: now he bites off a piece of cheese, now he sticks his hand into a jar of vinaigrette, now he crunches a waffle, now he reaches for the sausage,


ЖЕНА: а на батон колбасы он брусничное варенье намазал.
WIFE: and he spread lingonberry jam on the sausage loaf.
ХОР: Сидит весёлый, довольный жизнью.
CHORUS: He sits cheerful, happy with life.
Я: Я его отчитал, — он нахмурился, лёг на тахту и безо всяких признаков раскаянья быстро заснул.
Me: I scolded him, - he frowned, lay down on the ottoman and, without any signs of remorse, quickly fell asleep.
ЖЕНА: Я так и знала, Я так и знала!
WIFE: I knew it, I knew it!
ХОР ДРУЗЕЙ: Мы огорчились. Мы возмущены. Целуем «Держись!». Идите к нам отведать пиццу.
CHOIR OF FRIENDS: We were upset. We are outraged. We kiss “Hold on!” Come and have some pizza with us.
ГОЛОС ИЗ ХОРА: «Я птицу променял на пиццу»
VOICE FROM THE CHOIR: “I traded the bird for pizza”
ХОР: Ха-ха-ха
CHORUS: Ha ha ha


Я: Через несколько дней Вова порвал книги. Он порвал добрую половину моей с любовью собранной библиотеки; клочки дорогих мне страниц засорили ванну и унитаз.
Me: A few days later, Vova tore the books. He tore up a good half of my lovingly collected library; Pieces of pages dear to me littered the bathtub and toilet.
ЖЕНА: Да что унитаз! Вся квартира была засыпана этим кощунственным конфетти.
WIFE: What a toilet! The whole apartment was covered in this blasphemous confetti.
Я: Зачем ты это сделал?
Me: Why did you do this?
ВОВА: Эх!
VOVA: Eh!
Я (жене): Но посмотрите, как он счастлив, по глазам вижу!
Me (to my wife): But look how happy he is, I can see it in his eyes!
ЖЕНА: По этим наглым рыжим глазам!
WIFE: By those impudent red eyes!
Я: Идиот… Вова, ты понимаешь, что ты идиот? Это значит, ты отъявленный мерзавец.
Me: Idiot... Vova, do you understand that you are an idiot? This means you are a notorious bastard.
ЖЕНА: О, Боже, он порвал всего Пруста.
WIFE: Oh, God, he tore up all of Proust.
МАРСЕЛЬ ПРУСТ: О, Боже, он порвал меня.
MARCEL PROUST: Oh, God, he tore me apart.
ЖЕНА: Давай его свяжем!
WIFE: Let's tie him up!
ХОР: Вова испуганно заревел.
CHORUS: Vova roared in fear.
ВОВА: Эх
VOVA: Eh
Я: Давай его лучше убьём!
Me: Let's better kill him!
ХОР: Вова заревел ещё более испуганно.
CHORUS: Vova roared even more fearfully.
ЖЕНА: Все трое были испуганы и не знали, как быть.
WIFE: All three were scared and didn’t know what to do.
ХОР: Он несколько присмирел, но не сдался.
CHORUS: He calmed down somewhat, but did not give up.
Я: Я объявил военное положение. Я установил строжайший надзор за Вовой.
Me: I declared martial law. I established the strictest supervision over Vova.


ЖЕНА: Он несколько присмирел. Вдруг началось таинственное исчезновение предметов. Он несколько притих. Вова, куда ты дел, подлец, моё бельё?
WIFE: He calmed down somewhat. Suddenly, the mysterious disappearance of objects began. He became somewhat quiet. Vova, where are you going, you scoundrel, my underwear?


ВОВА: Эх!
VOVA: Eh!


Я: Вдруг, в один прекрасный день, он навалил большую кучу в центре комнаты, и с тех пор пошло-поехало: он размазывал кал по обоям, рвал их, мочился в холодильник, резал ножом паркет, мебель…
Me: Suddenly, one fine day, he made a big pile in the center of the room, and from then on it went on and on: he smeared feces on the wallpaper, tore it, urinated in the refrigerator, cut the parquet floor, furniture with a knife...


<…>
<…>
Смотрите так же

Альфред Шнитке - О, Повелитель сущего всего

Альфред Шнитке - Фауст-кантата

Альфред Шнитке - Сей труд, что начинал я с упованьем

Альфред Шнитке - Жёлтый звук. Вступление

Альфред Шнитке - Стихи покаянные VII

Все тексты Альфред Шнитке >>>