Раз-два-три, ветер изменится - Глава 3 отрывок 10 - текст песни, слова, перевод, видео

Рэд Блоссом стрит – это в другом конце города, но я, сгребая книги в сумку, бурчу про себя, что это по пути: я ведь не собираюсь заходить к нему. Пройдусь пешком, подышу воздухом, а потом отнесу книги и, может, после такой долгой прогулки наконец-то высплюсь.

Сумка оттягивает плечо, и моя тяга к знаниям причиняет мне серьезные неудобства: острые уголки книг впиваются в бедро через холщевую сумку, и от каждого шага ссадина становится все глубже.

Я стою на перекресте и размышляю, действительно ли я собираюсь сделать нечто, что не приписано моей роли? В конце концов, мне 23, у меня есть небольшие проблемы со сном и интеракциями, и никаких перспектив в области личной жизни – действительно ли я собираюсь посмотреть, где живет человек, который далек от моей жизни так же, как далеки высказывания правительства насчет войны от реального положения дел? Что я хочу увидеть? Что он успешен, хорош собой, живет в уютном доме? Зачем мне это?

Ну конечно, - я быстро перебегаю дорогу и сворачиваю в переулок. Во рту ощутимо чувствуется желчь, когда я, как вкопанный, останавливаюсь напротив дома, в котором он работает.

Я тоже хотел бы иметь какое-то отношение к жизни в этом здании, построенном в начале ХХ века, я тоже был бы не против пользоваться дорогим парфюмом, а не одеколоном за 1,49 - специальное рождественское предложение.

Я усаживаюсь на скамейку, потому что не знаю, что делать дальше. Я пришел, да. Увидел что хотел. Можно возвращаться в свою жалкую, убогую жизнь, в свою неубранную квартиру, к своим соседям-психопатам и их орущим кошкам. Почему тогда я, сцепив пальцы, сижу там, тупо уставившись в окна с темно-красными портьерами на третьем этаже? Жду, что доктор Лектер спустится ко мне, даст мне одеяло в шотландскую клетку, кружку горячего шоколада с зефиркой и разрешит посмотреть мультфильмы?

Я раздражаю себя.

Мальчишка, неспособный сам справиться со своими проблемами: двадцать три года жил с тем, что в моей голове постоянно был кто-то еще, а теперь вдруг сижу под окнами у психотерапевта. Моему представлению о себе претит эта нездоровая ситуация.

- Уилл?.. – он протягивает мне руку, и не остается ничего, кроме как пожать ее. «Простите, но я как раз собирался уходить…». Простите, но мне здесь нечего делать. – Я все-таки соблазнил вас пудингом, - доктор Лектер улыбается краем рта и указывает в сторону дома. – Проходите.

- Я не… - «я не могу». «Я не должен». Можно мне уйти, пожалуйста? Он внимательно смотрит на меня, и, очевидно, что-то в моем лице подсказывает ему, что я готов достать нож и, случайно не справившись с собой, вогнать ему в руку. Потому что, знаете, у меня небольшие затруднения с социальными контактами.

- Вы не любите пудинг? – он пожимает плечами. – Ну, в первый раз я не буду гнать вас, Уилл, потому что пудинга как такового нет…

Что за дурацкая шутка?

- Как «нет»?

- Я обманул вас, - доктор Лектер усмехается и поворачивается ко мне спиной.

- А вы, однако, гнусный лжец! – смех.

- О да! Вы еще не представляете, какой. Не стоит, правда, разбрасываться обвинениями на людях. Знаете, я берегу репутацию…

Он открывает передо мной дверь, и в нос сразу же ударяет запах лаванды и шалфея.

Я поднимаюсь за ним по лестнице и хаотично обдумываю, как вышло так, что мне уже нравится здесь.