Тексты песен   >   С > Смехуечки > Стасик-писюн

Смехуечки - Стасик-писюн - текст песни, слова, перевод, видео

Исполнитель: Смехуечки

Название песни: Стасик-писюн

Дата добавления: 07.08.2022 | 05:56:03

Просмотров: 4

0 - текст верный

0 - текст неверный

Ознакомьтесь с текстом песни Смехуечки - Стасик-писюн

ДУСЯ
Dusya
Была у Писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно звезданутое животное — впиливалась с разбегу в стены, промахивалась нафиг мимо миски с молоком харей в пол, корчила непонятные рожи. Дусей, хстати, она была чисто формально, поскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на «пошла на хуй». В общем Дуся была не жилец в любом случае — каску у неё снесло при рождении, и по законам природы она должна была скопытиться к черту ещё в раннем детстве, когда вместо титьки тыкалась харей маме в сраку — но тут, блин, в планы естественного отбора вмешался известный гринписовец Писюн. Дефективную Дусю он нарыл на какой-та помойке и припёр, естественно, в дом — это по ходу был вообще последний раз, когда Писюн полноценно держал лохматую бестию в руках, потому как, когда Дуся подросла и превратилась в трёхцветную лопоухо-косоглазую пофигень, она начала двигаться и хрен ты её поймаешь. Двигалась Дуся оченно резво — создавалось впечатление что даже срала на ходу, а если задерживалась в одном месте больше десяти секунд, значит либо спала, либо отъехала нах. Ну или задумалась — периодически с ней случались кратковременные приступы спокойствия: она ни с того, ни с сего замирала, таращила косые банки в неизвестном направлении и напряжённо ожидала в какое полушарие ёбнет моча на этот раз — ну и в зависимости от результата через полторы секунды начинала отчаянно щемиться либо влево, либо вправо, затем обычно впиливалась жбаном в стену, отскочив, сломя голову фигачила в противоположную сторону, таранила дверь и, офигев окончательно от такого обилия препятствий начинала щемиться вверх па шторам. Там, где-нибудь под потолком вдруг опять замирала с таким хлебалом, типа «во, бля! где это я?..», снова задумывалась, неожиданно пукала, с перепугу въёбывалась тыквой в багету, падала сракой на подоконник и по новой начинала гонзать по жилплощади — шерсть дыбом, глаза на выкате, бля. Мне думается, что именно так выглядел бы кошачий вариант гибрида Алины Кабаевой и Жанны Агузаровой. Наблюдая такую фигню, Миша неоднократно говорил Писюну, типа «Писюн, она у тебя походу слепая ваще!». «Да не, не! — успокаивал себя Писюн — проста ёбнутая.» Поначалу Дусина движуха вызывала у меня дезориентацию и приступы морской болезни, а Миша её вообще боялся и не любил совсем. Потому что один раз, нифига не разглядев Дусю на фоне писюновского ковра (связанного наверно тем же дальтоником, который Мише свитер красный захерачил), Миша наступил на ейный хлебальник. А поскольку Дуся почему-то мяукать не умела нихера, издавая вместо этого какие-то кряхтяще-пердящие гортанные звуки на манер тувинских духовых инструментов, она со всей своей кошачей звезданутости начала страшным тувинским голосом орать — я, чесно признаюсь, малёха припустил жидким в трусники, а вот 12-ти летний Миша впервые в своей жизни схватился за сердце, а когда отошёл, начал Дусю ненавидеть лютой ненавистью. И вот однажды, когда Писюн в очередной раз ушёл посрать и залип в толчке на полчаса, разглядывая в унитазе чудные какашные узоры, мы с Мишей остались тупить в писюновской комнате в два рыла. Тут я обратил внимание, что Дуся заговорщицки выглядывает из-за кресла и, щуря один глаз, палит в мишину сторону. Я Мише это дело показал и только хотел уже по этому поводу что-то вякнуть, как вдруг Миша, внук ворошиловского стрелка, нифига не растерявшись, мощным вдохом собрал все плескавшиеся в голове сопли (грамм думаю 200, не меньше — зима была) и смачно с присвистом форчманул Дусе прямо в «лицо». Я даже растерялся как-то. Дуся пролетела всего-то метра полтора, зато с такими выёбами, что Алине Кабаевой и не снилось нах. Через пару дней Дуся начала помаленьку облазить. Писюн говорил, что это на нервной почве, но мы-то с Мишей знали, что после такого заряда гаймарита в голову вообще не живут — так что ей ещё повезло, можно сказать…
Pisyun had a cat, they called Dusya. Dusya was a mercilessly starry animal - it was stuck with a run into the walls, missed the bowl past a bowl of milk on the floor, made incomprehensible faces. Dussey, naked, she was purely formally, because she spoke to Dusu and Vasya and Petya, and “went to the dick”. In general, Dusya was not a tenant in any case - her helmet was demolished at birth, and according to the laws of nature, she was supposed to accumulate to hell in early childhood, when instead of tits, a darling poked his mother in the slander - but here, damn it, in the plans of natural selection The famous Greenpeiser Pisyun intervened. He dug a defective dusya into some kind of garbage and the top, of course, in the house-this was the last time that Pisyun fully held shaggy beast in his hands, because when Dusya grew up and turned into a three-colored lop-eyed nonsense, she I started moving and horseradish you will catch it. Dusya was moving very briskly - the impression was created that even shit on the go, and if she lingered in one place for more than ten seconds, then either slept or left. Well, or thought - periodically short -term bouts of calm happened to her: she freezed for no reason, put the oblique banks in an unknown direction and stressfully expected what hemisphere the urine fucks this time - well, depending on the result, after one and a half seconds, she began It was desperate to gnaw either to the left or to the right, then it was usually shipped with a jug into the wall, bouncing off, bursting with a headlong in the opposite direction, rammed the door and, Kygev, finally from such an abundance of obstacles, began to cheer up the curtains. There, somewhere under the ceiling, she suddenly froze again with such a bread, such as “in, fucking! Where is I? .. ”, again thought, unexpectedly farted, with a fright was driving a pumpkin into the baguette, fell on the windowsill and began to pursue a living space - wool with a stand on the roll, fucking. It seems to me that this is what the cat version of the hybrid Alina Kabaeva and Zhanna Aguzarova would look like that. Watching such garbage, Misha repeatedly told Pisyuna, such as “Pisyun, you have a blind campaign!” “No, no! - Pisyun reassured himself - a simple one. " At first, Dusin Dvizhuha caused me a disorientation and attacks of marine illness, and Misha was generally afraid of her and did not like at all. Because once, Nifiga, not looking at Dusya against the backdrop of the pussy carpet (probably connected by the same color blind, which Misha's red sweater was cherished), Misha stepped on her bread bread. And since Dusya for some reason meow did not know how to meow, instead, making some kind of groaning laryngeal sounds in the manner of the Tuvan wind instruments, she began to yell with all her cats with all her cats-I, I, honestly, let Maleha let it go with liquid in the cowards , but the 12-year-old Misha for the first time in his life grabbed his heart, and when he stepped away, Dusu began to hate fierce hatred. And then one day, when Pisyun once again left to shit and stuck in a push for half an hour, looking at a wonderful poop patterns in the toilet, Misha and I remained stupid in the pussy room in two snouts. Then I noticed that Dusya conspiratorially peeps out from behind the chair and, a squint of one eye, drops the side to the Mishina. I showed this business to Misha and only wanted to knit something on this occasion, when suddenly Misha, the grandson of the Voroshilov shooter, was not at a loss, with a powerful breath, gathered all the snot splashing in his head (I think 200, no less-was winter) and was a delicious With a whistle, Dusa Dusa directly into the "face". I was even confused somehow. Dusya flew only a meter one and a half, but with such seizures that Alina Kabaeva did not dream of nah. After a couple of days, Dusya began to climb little by little. Pisyun said that this was on the nervous ground, but Misha and I knew that after such a charge of Gaymarit they didn’t live in the head-so she was still lucky, one might say ...