Тексты песен   >   S > Sophie Tucker > Some Of These Days

Sophie Tucker - Some Of These Days - текст песни, слова, перевод, видео

Исполнитель: Sophie Tucker

Название песни: Some Of These Days

Дата добавления: 09.07.2021 | 10:44:03

Просмотров: 8

0 - текст верный

0 - текст неверный

Ознакомьтесь с текстом песни Sophie Tucker - Some Of These Days

Жан Поль Сартр. Отрывок из романа "Тошнота"(1938)
Jean Paul Sartre. Excerpt from the novel "Noshnota" (1938)
Мадлена крутит ручку патефона. Только бы она не ошиблась и не поставила, как случилось однажды, арию из "Cavalleria Rustiada". Нет, все правильно, я узнаю мотив первых тактов. Это старый РЭГТАИМ, с припевом для голоса. В 1917 году на улице Ла-Рошель я слышал, как его насвистывали американские солдаты. Мелодия, должно быть, еще довоенная. Но запись сделана позже. И всё же это самая старая пластинка в этой коллекции - пластинка фирмы Пате для сапфировой иглы.
Madelena turns the handle of the patefon. If only she was not mistaken and did not put it, as happened once, Aria from "Cavalleria Rustiada". No, everything is right, I recognize the motive of the first clocks. This is old Ragtim, with a chorus for voice. In 1917, I heard American soldiers on La Rochelle Street. The melody must be still pre-war. But the recording is made later. And yet it is the oldest record in this collection - the firm plate of the company for the sapphire needle.
Сейчас зазвучит припев - он-то мне и нравится больше всего, нравится, как он круто выдается вперед, точно скала в море. Пока что играет джаз; мелодии нет, просто ноты, мириады крохотных толчков. Они не знают отдыха, неумолимая закономерность вызывает их к жизни и истребляет, не давая им времени оглянуться, пожить для себя. Они бегут, толкутся, мимоходом наносят мне короткий удар и гибнут. Мне хотелось бы их удержать, но я знаю: если мне удастся остановить одну из этих нот, у меня в руках окажется всего лишь вульгарный, немощный звук. Я должен примириться с их смертью - более того, я должен её желать: я почти не знаю таких других сильных и пронзительных ощущений.
Now the chorus will sound - I like it most, I like how he is cool outward, exactly the rock in the sea. So far, playing jazz; There are no melodies, just notes, myriad of tiny jolts. They do not know the rest, an inexorable pattern causes them to life and exterminates, without giving them time to look back, live for themselves. They run, pushed, in passing the short blow to me and die. I would like to keep them, but I know: if I manage to stop one of these notes, I only have a vulgar, weak sound in my hands. I have to reconcile with their death - moreover, I must desire it: I almost do not know such other strong and piercing sensations.
Я начинаю согреваться, мне становится хорошо. Тут ничего особенного ещё нет, просто крохотное счастье в мире Тошноты: оно угнездилось внутри вязкой лужи, внутри НАШЕГО времени - времени сиреневых подтяжек и продавленных сидений, его составляют широкие, мягкие мгновения, которые расползаются на основе масляного пятна. Не успев родиться, оно уже постарел, и мне кажется, я знаю его уже двадцать лет.
I begin to warm myself, I get good. There is nothing special here, just no tiny happiness in the world of nausea: it would be sophisticated inside the viscous puddles, inside our time - the time of lilac suspenders and the sold seats, it is wide, soft moments that are sprawling on the basis of the oil stain. Not having time to be born, it has already come, and it seems to me, I know it for twenty years.
Есть другое счастье - где-то вовне есть эта стальная лента, узкое пространство музыки, оно пересекает это время из конца в конец, отвергая его, прорывая его своими мелкими, сухими стежками; есть другое время.
There is another happiness - somewhere there is this steel tape somewhere, a narrow space of music, it crosses this time from the end to the end, rejecting it, breaking it through its small, dry stitches; There is another time.
- Мсье Рондо играет червями, ходит тузом. Голос скользнул и сник. Стальную ленту не берет ничто - ни открывшаяся дверь, ни струя холодного воздуха, обдавшего мои колени, ни приход ветеринара с маленькой дочкой: музыка, насквозь пронзив эти расплывчатые формы, струится дальше. Девочка только успела сесть, и её сразу захватила музыка: она выпрямилась, широко открыла глаза и слушает, елозя по столу кулаком.
- Monsieur Rondo plays worms, walks ace. The voice slid and the Snik. Steel tape does not take nothing - neither the door opened, nor the jet of cold air, who won my knees, nor the arrival of a veterinarian with a small daughter: Music, piercing these blurry forms, flows further. The girl just managed to sit down, and the music immediately seized her: she straightened, widely opened his eyes and listens, a fist, a fist.
Еще несколько секунд - и запоет негритянка. Это кажется неотвратимым - настолько предопределена эта музыка: ничто не может ее прервать, ничто, явившееся из времени, в которое рухнул мир; она прекратится сама, подчиняясь
A few more seconds - and the black woman dries. It seems internally - this music is so predetermined: nothing can interrupt it, nothing, which was from time to which the world collapsed; It will stop, obeying
закономерности. За это-то я больше всего и люблю этот прекрасный голос; не за его полнозвучие, не за его печаль, а за то, что его появление так долго
patterns. For this, I most and love this beautiful voice; not for his clutter, not for his sadness, but for the fact that his appearance so long
подготавливали многие-многие ноты, которые умерли во имя того, чтобы он
Many-many notes who died in the name of him
родился. И все же я неспокоен: так мало нужно, чтобы пластинка остановилась, -- вдруг сломается пружина, закапризничает кузен Адольф. Как странно, как трогательно, что эта твердыня так хрупка. Ничто не властно ее прервать, и все может ее разрушить.
Born. And yet I am not so much: so little it is necessary that the plate stops, "suddenly the spring breaks, the adolph cousins ​​will break. As strange, as touching that this stronghold is so fragile. Nothing to interrupt it powerfully, and everything can destroy it.
Вот сгинул последний аккорд. В наступившей короткой тишине я всем своим существом чувствую: что-то произошло -- что-то случилось.
That shouted the last chord. In the coming short silence, I feel the whole creature: something happened - something happened.
Тишина.
Silence.
Some of these days,
Some Of These Days,
You'll miss me honey...
You'll Miss Me Honey ...
А случилось то, что Тошнота исчезла. Когда в тишине зазвучал голос, тело мое отвердело и Тошнота прошла. В одно мгновенье; это было почти мучительно - сделаться вдруг таким твердым, таким сверкающим. А течение музыки ширилось, нарастало, как смерч. Она заполняла зал своей металлической прозрачностью, расплющивая о стены наше жалкое время. Я внутри музыки...
And it happened that nausea disappeared. When a voice rang in silence, my body turned out and nausea passed. In one moment; It was almost painful - suddenly such hard, so sparkling. And the course of music has grown, grew up like a tornado. It filled the hall with its metallic transparency, flattening about the walls of our miserable time. I inside the music ...