Тексты песен   >   З > записки на теле > Дни меланхолии

записки на теле - Дни меланхолии - текст песни, слова, перевод, видео

Исполнитель: записки на теле

Название песни: Дни меланхолии

Дата добавления: 14.12.2022 | 05:08:03

Просмотров: 1

0 - текст верный

0 - текст неверный

Ознакомьтесь с текстом песни записки на теле - Дни меланхолии

* * * Понедельник. Ухожу* * *
* * * Monday. I'm leaving * * *


Утро понедельника, шаги стирают брусчатку старой, центральной улицы.
Monday morning, steps erase the paving stones of the old, central street.
Женщина с коляской, спешка, теснота, старик с протянутой рукой сутулится.
A woman with a stroller, a hurry, crowding, an old man with an outstretched hand will stoop.
Время уточняется звоном двух колоколен с интервалом десятой доле секунды.
Time is specified by the ringing of two bells with the interval of the tenth of a second.
Солнце со всей своей щедростью дарит ощущения догорающей свежей плоти.
The sun with all its generosity gives the sensation of the burning fresh flesh.


Пешеходные переходы подчиняются поломанному светофору, полосы стерты годами.
Pedestrian transitions are subordinate to the broken traffic light, the stripes have been erased for years.
Ноги скользят по раскаленному асфальту,навстречу поблекшим, доживающим домам.
The legs slide along the hot asphalt, towards the fading, living houses.
Мост извиваться как горбатый старик, отработавший токарь, ветеран мировой войны.
The bridge wriggle like a humpbacked old man who worked out a turner, a veteran of the World War.
Телефонное "доброе утро", кости со скрипом поддаются желаниям темной стороны.
Telephone "Good morning", bones with a creak are succumbing to the desires of the dark side.


* * * Вторник. Существую * * *
* * * Tuesday. I exist * * *


Я вдруг почувствовал, как моя правая нога закутывается в свежее асфальтное полотно.
I suddenly felt my right leg was wrapped in a fresh asphalt canvas.
Жара градусов в тридцать с поблекшими красками вывесок магазинов различного хлама.
The heat of the degrees of thirty with faded colors of the signs of stores of various trash.
Прохожие плывут в своем внутреннем мире, опираясь на поручни сформированных точек зрения.
Passers -by are floating in their inner world, based on the handrails of formed points of view.
Пытаясь идеализировать свою жизнь под каноны модных журналов, на которые смотрю с презрением.
Trying to idealize my life under the canons of fashion magazines, which I look at with contempt.


Выставочные центры забиты картинами современных художников и скульпторов за двадцать.
Exhibition centers are clogged with paintings by contemporary artists and sculptors over twenty.
Девочки хипстеры с мальчиками под ручку, художественная богема весной тринадцатого.
Girls hipsters with boys under the pen, artistic bohemia in the spring of the thirteenth.
Кровопотеря раскрытых ран, кожа бледностью напоминает медленное умерщвление.
The blood loss of the open wounds, the skin with pallor resembles a slow killing.
Дети экзистенциалистов лежат в заполненных ваннах с почерневшими глазами, оцепенением.
The children of existentialists lie in filled baths with blackened eyes, numbness.


* * * Среда. Тону. * * *
* * * Wednesday. Tone. * * *


Море наполняется привкусом перетертых временем, утонувших костей.
The sea is filled with a taste of duffed time, drowning bones.
Чайки с кровожадным взглядом садятся на пирс в поисках идеи.
Seagulls with a bloodthirsty look sit on the pier in search of an idea.
Люди натирают шинами асфальт, разогревая оболочку пути.
People rub the asphalt with tires, warming up the shell of the path.
Часы тикают, минуты растворяются секундами, механизмы гниют изнутри.
The clock is tick, minutes dissolve seconds, mechanisms rot from the inside.


Трава истоптана чужими следами, ветер гуляет, насквозь продирая тела отчаянных.
The grass is exhausted by other people's traces, the wind walks, taking through the bodies of the desperate.
Птицы без крыльев, трехлапый котенок застыл наблюдая за паром из чайника.
Birds without wings, a three -legged kitten froze watching a steam from a teapot.
Белье на веревке больше не раскачивается ветром, краски расползаются лучами теплымы.
Lingerie on the rope no longer sways by the wind, the colors creep in the rays of the Teplyma.
Песочницы заполнены материальной пустотой, дети больше не строят замки песочные.
The sandboxes are filled with material void, children no longer build sand castles.


* * * Четверг. Мне уже 23. * * *
* * * Thursday. I'm already 23. * * * *


Мне уже двадцать три исполнилось в двенадцатом, с грустью приходит осознание.
I have already been twenty -three in the twelfth, with sadness, awareness comes.
Жизнь протекает своими впадающими реками, в поисках истоков взаимопонимания.
Life proceeds with its flowing rivers, in search of the origins of understanding.
Вчерашние двадцать три страницы наполнили разум демагогией своего существования.
Yesterday's twenty -three pages filled the mind with demagogy of their existence.
Меня тошнило от Сартра, его от меня страницами закрытого зачитанного романа.
I was sick of Sartre, from me with the pages of a closed read -read novel.


Мы не сошлись во мнениях, эпохи разделили рукопожатия морщинистых, дряблых пальцев.
We did not agree, the era shared the handshakes of wrinkled, flabby fingers.
Я был слишком молод, хорош собой на восемнадцать, он был уже стариком и страдальцем.
I was too young, eighteen, he was already an old man and sufferer.
Меня тошнило от людей, бессмысленных страданий, любовных тяжб и самолинчевания.
I was sick of people, meaningless suffering, love lawsuits and self -power.
Он дожидался встречи с девой, что насмехалась, разрушая почву для любовных обещаний.
He waited for a meeting with the maiden that he mocked, destroying the ground for love promises.


* * * Пятница. Живой мертвец. * * *
* * * Friday. Living Dead. * * *


Я живой, я мертвец, мне конец, передавленный колесом жизни хребет.
I am alive, I am a dead man, I am an end, a ridge transmitted by the wheel of life.
Мышцы больше не чувствуют боль, разрываясь тканью, которой обтянут скелет.
The muscles no longer feel pain, torn by the tissue, which is covered with the skeleton.
В деревянном ящике два окна и четыре плотных, забитых заклепками граней.
There are two windows in a wooden box and four dense faces clogged with rivets.
Одинокий поэт, одинокий трамвай, увозит из города мертвецов для изгнания.
A lone poet, a lone tram, takes away the dead from the city for expulsion.


Атрофирован намертво, деградирует мозг, сердце не чувствует чужую плоть.
Atrophilized tightly, degrades the brain, the heart does not feel someone else's flesh.
Рушится старый квартал, мертвые души заполняют морг, а потом в некролог.
The old quarter collapses, dead souls fill the morgue, and then into the obituary.
Черная биомасса в траурных реках плывет по течению в сторону нетронутых пастбищ.
Black biomass in mourning rivers floats with the flow towards untouched pastures.
Перекрыты дороги, вороны обживаются, город превратился в живое кладбище.
The roads are blocked, crows settled, the city has turned into a living cemetery.
Смотрите так же

записки на теле - Последний вечер на вокзале

записки на теле - рыбы протухшего моря

записки на теле - Любовная декламация

записки на теле - Растворяйся в кадрах

записки на теле - Безыдейность по билетам

Все тексты записки на теле >>>