Тот, кто был Мусагетом
Musaget
Переплавлена тьма, словно в цехе литейном.
Darkness is melted, as if in the Litein workshop.
Посмотри на себя: с антрацитовым светом
Look at yourself: with anthracite light
Ты съедаешь гротеск, запивая портвейном.
You eat a grotesque, drinking a port.
Превращается в тень тот, кто был Мусагетом.
The one who was Musaget turns into a shadow.
Это вряд ли этап. Это стало системой.
This is hardly the stage. This has become a system.
Парафразы карманных твоих колоколен,
Your pocket paraphrases of your bell,
Заслоняя абсурд канонической темой,
Obscuring the absurd with a canonical theme,
Превращаются в шум. Ты этнически болен.
Turn into noise. You are ethnically sick.
В театральном бреду ты разбился о сцену.
In theatrical delirium, you crashed on the scene.
Ты остался один, беззащитный и слабый…
You were left alone, defenseless and weak ...
Мельпомена с тобой, только я Мельпомену
Melpomen with you, only I'm melpen
Постыдился бы сравнивать с правильной бабой.
It would be ashamed to compare with the right woman.
Продлевая свой век, возле римской аптеки
Extending your century, near the Roman pharmacy
Ты играешь ноктюрн с византийцем на пару,
You play a noktyurn with a Byzantine steam
А твоим дочерям – бесконечные греки
And your daughters are endless Greeks
Наливают абсент в бесконечную тару.
Absient is poured into endless containers.
И летят медяки на концертное блюдце,
And coppers fly to a concert saucer,
И минуты летят вдоль финального часа,
And minutes fly along the final hour,
И судебные приставы громко смеются,
And the bailiffs laugh loudly,
Отлучая тебя от родного Парнаса.
Having excommunicated you from your native Parnassus.
В двадцать первой строке ты подходишь к киоску,
In the twenty -first line you go to the kiosk,
И сплясав краковяк с первой встречной путаной,
And drooping Krakowyak with the first oncoming confusion,
Ты бесцельно бредёшь по ночному Свердловску,
You are aimlessly crazy in the night Sverdlovsk
Утомлённый и злой, отрешённый и пьяный.
Tired and evil, detached and drunk.
Впереди пустота. На безлюдной арене
Ahead is emptiness. In the deserted arena
Только ты и гротеск с антрацитовым светом.
Only you are a grotesque with anthracite light.
Обезврежен портвейн. А в последнем катрене –
The port is neutralized. And in the last cathed -
Подпись или клеймо: «Тот, кто был Мусагетом».
Signature or stigma: "The one who was Musaget."
Александр Вавилов - Иордан
Александр Вавилов - Сахарницы с Гагариным
Александр Вавилов - Фармакология
Александр Вавилов - Трёхмерная память
Александр Вавилов - Люди с маяка
Все тексты Александр Вавилов >>>